Ольга Кириенко    


Размышления на
вырицком огороде


Начнем, пожалуй, с полуцитаты из классика: "Догадал же меня Бог ( с душой и талантом - опустим из скромности ) со страстью к земледелию родиться не только что в России, но в самом сомнительном климатически ее краю. Не зря космонавты, которым сверху видно всё, утверждают, что наш регион, наряду с пресловутой Амазонкой, - климатическая "черная дыра". И то сказать - солнечные дни по пальцам считаем. Но, вопреки всем разумным доводам, душа начинает гореть уже после Нового года. В магазинах полки с нарядными пакетиками семян влекут неодолимо, хотя внутренний голос намекает ехидно, что все равно из этого ничего хорошего не получится. Но - охота пуще неволи, а яркие картинки так радуют. И вот - апрель, снега по колено, энтузиасты с лыж не слезают, а мы уже ревнивым взором щупаем редкие подтаявшие пригорки, где первые отчаянные ростки тюльпанов высовывают розовые младенческие головки сквозь мерзлую прошлогоднюю листву. Ура! - может быть, лето случится и в этом году.
 

Надежда умирает последней... В холодильнике проросшая картошка, видимо, чувствует то же самое и ростки норовят вышибить дверку, хотя до необходимых десяти градусов на почве еще жить да жить. Но снег к маю все же сползает и вот - первое вожделенное прикосновение к ожившей земле, которая принимает в себя всё лишнее и тяжелое, что накопилось в тебе за долгие месяцы. Земля и человек на земле - что может быть естественней и надёжней? Надеждой и живём, закладывая в землю содержимое тех самых пакетиков - вырастет ли, и что именно вырастет? Чаще всего вырастает неожиданное. Неведомо откуда огород заполонили неизвестные растения, правда, однолетние.

 

Оставленные жить из любопытства на грядке, щедро осыпанной всяческим минеральным и органическим кормом, вырастают ветвистыми деревьями выше человеческого роста, красиво цветущими гроздьями малиново-бордовых цветов, плавно переходящих в маленькие стручочки. Поспевая, они выстреливают из себя семена на несколько аршин вокруг, обеспечивая долгую жизнь будущих поколений, поскольку прополоть их дочиста потом уже никогда не удается. Да и жалко такое чудо совсем изводить. Вспоминается также как в год Чернобыля на свекольной грядке тоже выросло свекольное дерево в два метра высотой и с густой ветвящейся кроной. Страшновато, но диковинно. Мы его на всякий случай не съели. А то еще на капустной грядке проросла перезимовавшая прошлогодняя картофелина и тоже была оставлена как безобидное и культурное растение. Кончилось тем, что она разрослась целой клумбой, задушила всю окрестную капусту, съела все, до чего смогла дотянуться, в общем, вконец обнаглела. Но зато, когда, озлясь, ее, наконец, выкопали, обнаружили под ней 15 (пятнадцать!) огромных картофелин по 300-400 грамм весом - считайте сами. Но это было ближе к осени , конечно. А летом на грядках с удовольствием растут и цветут всем известные ноготки, наперстянки, садовая герань и прочие самосеящиеся и самостийные растения, пропалывать которые и некогда и жалко иногда. Но в итоге получаются весьма изысканные икебаны из уцелевших овощей и примкнувших к ним прочих. В общем - в стиле французских овощных садов, где всякие свеклы и капусты высаживаются в качестве декоративных растений на клумбах, а потом, наверное, съедаются. Вообще, всякие эти французские штучки заразительны.

 

Увидев как-то по ТВ то-ли француза, то-ли испанца, который нес подмышкой стебель лука-порея толщиной с полено, я теперь каждую весну держу дома коробку с рассадой оного, которую потом рассаживаю по былиночке в траншейки глубиной с лопату, чтобы потом подсыпать в них землю по мере того как будет расти вкусная белая нога, которая должна в итоге находиться в земле, потому что самый смак как раз в ней, а зелень разве что в супы и пр. кладется. Но зато когда вырастает наконец нечто толщиной с карандаш, а в лучшем случае с палец, то это нечто замечательно идет с яйцом, майонезом или сметаной (а лучше пополам), в качестве экзотической закуски - и трудов не жалко. Но вот соотношение толщины полена и карандаша (или пальца) - это и есть наша судьба в глобальном смысле. Ну не дорасти нам до полена - света, тепла, всего не хватает - и ладно, и пусть, нам и так хорошо. Зато вспомнишь эту европейскую клубнику дивной красоты и никакого вкуса - да разве сравнить ее с нашей родной, пахучей и живой, прямиком с грядки? Правда, поздновато она появляется - пока все заморозки отцветут с черемухой, пока июнь раскочегарится...

 

Прилетает стая дроздов в конце июня - как бы сезон начинается - а ягод нет как нет, одна зелень. Ну, поорут, поскандалят и уберутся куда-нибудь поюжнее, а мы только посмеиваемся - у нас-то июль впереди. Правда, если он дождями зальёт - тоже ничего хорошего: две посуды бери, для гнили отдельную, и результат - фифти-фифти. Такая судьба... Зато дожди пойдут - боровички вылупливаются, как цыплята, и под родным забором, далеко ходить не надо. И рыжики гуляют прямо по полянке типа газон, куда их червивых кидаешь, принося из леса, и живут себе, хороводы водят. Белки только нервничают и ругаются наверху, когда мы грибы внизу ковыряем. Нечего тут - пусть в лес скачут, а то вон все сливы-яблони обтрясли, не столько едят, что не жалко, сколько портят. И лежит слой яблок под каждой яблоней, и никому они не нужны - всем лень ехать и собирать, и земля обижается. И пространство сужается - всё обстроено высоченными заборами унылого цвета. По улице уже идешь, как по тюремному коридору - одни железные двери с замками. И в лесу неуютно - мусор ухитряются через речку переправлять и в помойки складывать, не считая тех бутылок и пакетов, что по всему лесу раскиданы. Вот и стихотворение началось с того,что  "От Питера до Посёлка по непрерывной помойке едешь,  потом шагаешь..." и кончается тем,что "Из Европы надраенной и возвращаться обидно." Обидно,да. И противно. Выход один - в родной огород, на родную террасу. Дом построен 70 лет назад художником Щербаковым, который после войны расписывал павильоны ВДНХ натюрмортами на тему колхозного изобилия. Дом неудобный, типа избы, но с одним замечательным местом - открытой террасой, выходящей в сад. И кушать на ней кофий и другие бодрящие  напитки под сенью цветущего жасмина, который стоит как сугроб, - вот вам и смысл жизни. Поскольку сад английского типа - т.е. всё растёт непринуждённо как хочет, только у них искусственно, а у нас естественно, то прямо в жасмин затесалась красная смородина и смотрится на его фоне как кровь на снегу.

 

                                   В жасмине рдеет красная смородина...

                                   Где семечко упало - там и родина.

                                   Лишь ветра дуновение случайное -

                                   Душистая судьба или печальная...

 

К слову о цивилизации... На спиленной пушистой ёлке, которая к проводам подбиралась, обнаружено воронье гнездо, сооружённое как из традиционных веток, так и из алюминиевой проволоки и обрывков каких-то проводов, так что выглядит вполне индустриально. Теперь развилка с этим гнездом воткнута в старый пень, обросший неведомыми грибами типа опёнок, но гораздо красивей и несъедобней, и служит садовой скульптурой. Вороны, которые по слухам не глупее нас с вами, этой эстетики не приняли и куда-то переехали. Зато сороки съезжать не собираются и гнездятся поблизости, присматривая за бобовыми и фасолевыми грядками, которыми успевают воспользоваться раньше нас.

 

Но отрабатывают питание, поднимая крик и гам при всяких неординарных событиях, привлекая внимание заитересованных лиц. Ещё в дупле старой яблони у колодца неопознанные маленькие птички несколько лет уже выводят потомство, которое несколько недель непрерывно щебечет, пока не вылетит. Но они порхают так быстро в дупло и обратно, что невозможно рассмотреть, кто же они такие. Зато мухоловка, маленькая и серенькая, однажды устроила по весне, пока народу на даче не было, гнездо за наличником окна рядом с террасой. Потом целое лето бедные птички вынуждены были слушать наш галдёж на террасе, где собиралась вся семья, особенно громкий, когда дело касалось модной в те времена политики. Но привыкли и порхали через террасу, кормя птенцов, не обращая на этих глупых людей никакого внимания. Еще в старой дровяной поленнице живёт ёжик, который иногда ночью топает и пыхтит под домом, но, говорят, гоняет мышей. Вот такое население на нашем огороде. Еще где-то в брёвнах дома живут шмели, которые честно трудятся, опыляя всё, что растет, вместо пчёл, которые в округе как-то перевелись. Говорят, пчёлы вымирают по всему миру и проблемы с опылением существуют уже везде, что не к добру, конечно. Но с другой стороны, детей ведь уже разводят в пробирках...

 

Как быстро кончается всё хорошее, и лето в первую очередь. В осени тоже есть своя прелесть, но - не та. Тело не успело насытиться теплом, а душа - природой. Интересно, что чувствуют и как ощущают себя люди в климате, где лето - всегда?  Получают ли они такое же удовольствие, как мы, от этих коротких радостных просветов в серых облаках наших северных будней?

 

                                   Лето кончилось вчера,

                                   Не успев всерьёз начаться,

                                   И унылая пора

                                   Удручает домочадцев.

 

                                   Только я брожу в плаще,

                                   Напевая и порхая.

                                   Не погибнет день вотще,

                                   Пусть погода и плохая.

 

                                   И резиновых сапог

                                   Не мучительны вериги.

                                   А не выйти за порог -

                                   Есть общение и книги.

 

                                   У природы - виражи:

                                   Грозы, засухи, ненастья,

                                   Потому что это - жизнь,

                                   Нам подаренное счастье.