Дмитрий Симо

Воспоминания.
Часть вторая. 




Часть 1   Часть 3



   Следующим увлечением были так называемые поджиги. По сути дела это были самодельные подобия пистолетов 500-летней давности. В этом деле главное было - найти подходящую металлическую трубку. Одна сторона трубки заглушалась - сплющивалась молотком, загибалась и расклепывалась. Для пущей герметичности иногда заливалось внутрь немного свинца. Затем нужно было сделать отверстие для воспламенения заряда. При этом обходились простым инструментом - трехгранным напильником. Никаких дрелей с подходящими мелкими сверлами ни у кого в округе не было. Поэтому ребром напильника делался надпил, не слишком глубокий (чтобы не ослаблять казенную часть), но достаточный, чтобы в центре подпила можно было пробить дырочку острозаточенным гвоздем или шилом. Далее уже шли плотничьи работы. Обычно под рукоятку выбирался кусок ствола какой-нибудь рябины-бузины с подходящим суком. На деревяшке вырезался желобок, в него укладывалась подготовленная трубка и прикручивалась проволокой. И поджига была готова. Заряжать, конечно, можно было и спичками, но это выходило накладно. Слишком большой расход получался. Да и сила взрыва у спичек все же слабовата. Спичка использовалась лишь для поджигания заряда. Для заряда же требовался порох. И недостатка в порохе не было. В первые послевоенные годы найти патрон (источник пороха) не составляло труда. Не надо даже было далеко ходить - нужно было только внимательно смотреть под ноги. И если на тропинке вдруг обнаруживалось пятнышко с металлическим блеском, надо было смело раскапывать вокруг. Обычно труды были не напрасными.
     Надо сказать, что в Вырицу я прибыл, уже имея неплохой опыт по сбору патронов. После 1-го класса меня отправили в пионерский лагерь на Карельский перешеек. Вот там-то я и набрался. Опыта и патронов. При этом, не выходя с территории лагеря. Уж куда смотрели воспитатели и пионервожатые - не знаю. Не особенно я и конспирировался. Находил патрончик и складывал в свой чемоданчик. К концу смены у меня накопилось штук 10-15. И все такие новенькие, блестящие, разнокалиберные. Всех их и домой привез, родителям показать. Чтобы и они порадовались. Однако большой радости, похоже, не было. А если и была радость, то только тому, что я жив остался. Патроны же были немедленно выброшены то ли в Карповку, то ли в Фонтанку. Но наказывать не стали - все-таки выдача боеприпасов была чистосердечной и добровольной.
     В самой Вырице, конечно, такого изобилия не было. Но было легендарное Ловкое поле, за которым было всё... Короче, патронов в нашем распоряжении было предостаточно. И мы их родителям уже не показывали. Да уж и большие были (класс 6-7). Знали, что можно с ними делать, а что нельзя. В частности, можно было добывать из них порох для поджиг. По правде говоря, поджига была вещью довольно бесполезной (на охоту с ней не пойдешь, от бандита не отобьешься), но опасной. Прежде всего - для самого стреляющего. Кто там рассчитывал прочность ствола, величину заряда, плотность пыжа, массу пули? Ясно, что никто. Все делалось на глазок. В большинстве случаев поджига стреляла как положено, но иногда казенную часть разносило вдребезги. К счастью, из моего ближайшего окружения никто при этом не пострадал. А уж что мы только не использовали в качестве пуль? Однажды я попробовал выстрелить ртутью. Перед этим я прочитал где-то как некий злодей, желая гарантировано застрелить то ли надоевшую любовницу, то ли, наоборот, жену, зарядил свой пистолет ртутью. Чем уж у них дело кончилось, я теперь не помню. Но мне, как говорится, понравилось. Сама идея стрельбы ртутью. Кстати, ртуть тогда не считалась уж такой вредной, как теперь. По крайней мере, в школе нас научили натирать ртутью медные монеты до серебряного блеска, чем мы потом довольно долго с увлечением занимались. Короче, ртуть у нас тоже, уж не знаю откуда, но была. Во всяком случае, на один выстрел хватило. Стрелял я метров с двух в деревянную досчатую стену. Ну, и сделал в стене некрасивую рваную рану, в которой местами сверкали мельчайшие капельки ртути. Капельки пришлось свинцовой палочкой убрать, чтобы не вызывать лишних вопросов отца. В общем, ничего интересного, но попробовать уж очень хотелось...

     Разборка патронов была делом интересным, познавательным. Узнали мы, например, что порох бывает разного вида. В одних патронах, с простым бортиком на тыльной части, пороховые зерна имели форму цилиндриков. В других же, с кольцевой канавкой, зерна имели форму плоских квадратиков. Первые мы называли русскими, вторые - немецкими. Так ли это было на самом деле или нет, но для поджиг годился порох любого вида. Узнали мы и то, что в открытом виде этот порох горит довольно спокойно, примерно как целлулоид. На этом свойстве была основана одна забава, называвшаяся "пустить Андрея". Исполняли ее, правда, ребята постарше. Заключалась она в следующем. Из патрона вынималась пуля способом покачивания во все стороны, чтобы горлышко гильзы разболталось. Часть пороха отсыпалась, пуля проталкивалась через разболтанное горлышко внутрь гильзы, в широкую ее часть. Затем отсыпанный порох вновь засыпался в патрон, уже поверх пули. Дальше надо было сунуть горящую спичку в патрон, выждать долю секунды, а затем резко бросить патрон куда подальше. В полете пуля заклинивалась в горлышке и происходил взрыв. Пуля летела в одну сторону, гильза в другую - на кого бог пошлет. Убойной силы они, вероятно, не имели, но все же повторять этот фокус не советую!
     На своей шкуре мне довелось установить, что порох пороху рознь. Как-то кто-то презентовал мне дымного охотничьего пороху. Аж половину спичечного коробка. Никаких особых планов на него у меня не было, поэтому решил просто посмотреть - а как охотничий порох горит? Перед отходом в школу (во вторую смену) как раз немножко времени свободного было. Приоткрыл на треть коробочку, да и сунул туда спичку. Сгорел порох мгновенно, при этом лишив меня ресниц и бровей. Да и на лбу волосы подпалились. В таком вот плачевном виде и пришлось идти в школу. Пока шел - придумал легенду. Всё свалить на кухонную плиту. Все домашние знали, что за плитой это водилось - иногда при открывании дверцы пламя выбрасывалось наружу. Поскольку плита в момент моего ухода в школу как раз топилась, легенда сработала.
     Про пули тоже вспоминается немало. Чаще всего встречались простые короткие пули, в которых кроме свинца ничего не было. Были пули более длинные, утяжеленные, тоже свинцовые. Из них выплавляли свинец. Но изредка попадались трассирующие, бронебойные, бронебойно-зажигательные. Вообще-то, на головках пуль была маркировка, и мы даже как-будто в ней тогда разбирались. Но не всегда маркировка хорошо сохранялась. Особых эксцессов с пулями не было. Разве что иногда при попытке извлечь бронебойный сердечник (а это делалось методом методичного долбания пули молотком на камне или какой-нибудь массивной железяке), пуля вдруг со взрывом отлетала в сторону. Тогда мы понимали, что это была не просто бронебойная пуля. Сердечник же ценился из-за большой его прочности, твердости и остроконечности. Он мог служить хорошим кернером.

     В первые же годы моего вырицкого житья какой-то добрый человек подарил мне затвор от 3-линейной винтовки, который стал для меня чем-то вроде детского конструктора. Я его любил разбирать и собирать. Отличался он, правда, от конструктора тем, что при сборке всегда получался затвор. Но меня это не удручало. Главное - чтобы лишних деталей при сборке никогда не оставалось. Через какое-то время я освоил "безостаточную" сборку затвора и постепенно утратил к нему интерес. Но, как оказалось, лишь на время. Года через3-4, настрелявшись вдоволь из поджиг, я вдруг сообразил, что с моим затвором можно соорудить штуку гораздо более серьезную. Посоветовался с товарищами - они одобрили. Нам потребовался ствол от трехлинейки - и мы его нашли за Ловким полем при первой же попытке поиска. Прямо-таки лежал в придорожной воронке и ждал нас. Короче, сделали мы нормальный обрез. Вопреки всем опасениям винтовочный ствол отпилился довольно легко - простым ножовочным полотном. Обрез получился однозарядным, без магазинной коробки. Впрочем, мы и не собирались вести беглый огонь. Некоторые трудности возникли с патронами - ведь для настоящего оружия и патроны должны быть соответствующими, не только что из земли выкопанными. В результате удалость найти только кондиционные гильзы, а уж снаряжали мы их сами. Испытания проводили в лесу, между 1-й и 2-й платформами. Стреляли по деревьям, по камням (не думая о рикошетах). В общем, здорово было. Но третьи испытания завершились неудачно. В тот раз один из патронов мы снарядили какой-то очень длинной пулей (испытывать, так испытывать). Выстрел произошел, пуля вылетела, но затвор заклинился намертво. Оружие пришло в полную негодность. Сильно огорчились мы тогда. Но на самом-то деле нам крупно повезло. Попались бы мы с обрезом рано или поздно. И мало бы за это не было.
     Находились (да и теперь еще находятся) и вовсе лихие ребята (или совсем неразумные?), взрывавшие на кострах снаряды, мины, гранаты и т.п. Кому-то эти занятия и сходили с рук, но не всем. Хорошо помню последствия взрыва на углу Красной и Вокзальной улиц. Тогда там еще не было магазина, а был неглубокий котлован. Вот в этом-то котловане и разожгли костерок, и положили в него нечто. Взрыв, я думаю, был слышен по всей Вырице. Мы с приятелем в числе многих пошли посмотреть - где же и что случилось. Когда нашли это место, то увидели совсем небольшую воронку и какие-то красные лохмотья на ветках растущих вблизи сосен.
«»  

     В послевоенные годы советскому народу пришлось вспомнить о многих давно и хорошо забытых вещах. В том числе и о детекторных радиоприемниках, бывших в ходу еще в 20-е годы. Вот и мы в нашей неэлектрофицированной Вырице занялись радиолюбительством, начали сооружать эти нехитрые аппараты. Тут, конечно, пригодился довоенный радиолюбительский опыт моего отца. Под его руководством все и делалось, начиная с добывания необходимых деталей на ленинградской "барахолке". Все конечно знают, что такое детекторный радиоприемник. В школьных учебниках физики обязательно рисуют его схему и поясняют, как он работает. Но кто его видел живьем, кто из ныне живущих им пользовался? А они (приемники) между тем работали и не требовали никакого электричества. Конечно, прием велся на наушники. Конечно, для нормальной работы требовалась гигантская Г-образная антенна (рекомендовались 50-метровая длина и 20-метровая высота) и надежное заземление (у нас был закопан в дно пруда старый медный чайник). И ни в коем случае нельзя было обходиться без грозопереключателя! Но зато как было интересно крутить ручку переменного конденсатора, недавно самим тобой впаянного в схему, и ловить радиостанции. Особо следует вспомнить о детекторе, пожалуй, самой главной детали приемника. По сути дела, это был полупроводниковый прибор в открытом виде - к некоему кристаллу с помощью пружинки прижималась стальная игла. Иглу эту нужно было передвигать по кристаллу и находить точку, в которой прием наиболее громок. Указанную процедуру приходилось повторять довольно часто, но это даже увеличивало интерес. Надо заметить, что детекторные приемники даже стала выпускать промышленность. Так и стоит перед глазами радиоприемник "Комсомолец", эдакая небольшая черная пластмассовая коробочка с картонной задней стенкой. Что-то давно её не вижу среди старого хлама в вырицком сарае. Поди, выкинул кто-нибудь. А жаль...
     Однако, через некоторое время стало возможным делать ламповые приемники. Появились в продаже радиолампы и гальванические батареи (здоровенные такие - на полкирпича): накальные и анодные. Да и в магазинах стали продаваться батарейные радиоприемники. Видно, не только в Вырице не было электричества. Мы же предпочитали собирать приемники самостоятельно, кто во что горазд: от простеньких 0-V-1 до “солидных” 1-V-2. Некоторые из них даже работали. Хотя и не очень громко - нужно было экономить батареи. Но когда в Вырице запустили ГЭС, то по домам не только “засияли лампочки Ильича“, но и зазвучали радиоприемники с сетевым питанием. Тут радиолюбительство пошло на убыль, остались верны этому делу только самые заядлые, к числу которых я не принадлежал. К тому же вскоре в нашем доме появился радиоприемник 6Н1. Эта модель (копия американского 6Т2) была выпущена советской радиопромышленностью в конце 30-х годов, и перед самой войной отец сумел её приобрести. Но как только началась война, все радиоприемники у населения были реквизированы. Расстался с новеньким 6Н1 и мой отец. Но не забыл о нем, и как только представилась возможность, несмотря на хронические материальные затруднения, купил его на барахолке и притащил в Вырицу. Как ни странно, но приемник оказался в полном порядке. Конечно, он не шел ни в какое сравнение с нашими самоделками. С ним можно было совершать настоящие путешествия по эфиру. Особенно на коротких волнах. Условия приема в те годы были хорошие, благо местных промышленных помех практически не было, а гебешные глушилки распологались далеко и еще не были так многочисленны, как в последующие 60-70 годы. К тому же, 6Н1 имел диапазоны 16 и 19 метров, на которых глушилки не так эффективны. В общем, слушали и Би-би-си, и Голос Америки, и Немецкую волну. И даже "Радио Ватикан". Правда, у последнего интересны были только позывные - мелодия, исполняемая на колоколах.
     Примерно в то же время я с успехом применял глушилку собственного изготовления. Устроена она была предельно просто. Обычное реле постоянного тока на 24 вольта включалось прямо в сеть 220 В через свои нормально замкнутые контакты. При этом получался зуммер с мощным искровым процессом на упомянутых контактах. К ним подсоединялся провод-антенна достаточной длины. И все. Использовал же я её в тех случаях, когда некоторые соседи вдруг решали продемонстрировать всем окружающим предельную выходную мощность своего приемника. Вот тут-то я и включал свою глушилку. Эффект, надо сказать, был впечатляющим. Подавляемый приемник начинал дико реветь, что заставляло его хозяина немедленно прекратить демонстрацию. Помеха забивала все средние и длинные волны. К сожалению, подвержены действию помехи были только приемники с внешней антенной. Когда получили распространение внутренние магнитные антенны, глушение пришлось прекратить.

     День смерти Сталина еще и сейчас многие вспомнят, не заглядывая в календари или интернет. Вот и мне этот день - 5 марта 1953 г. - запомнился на всю жизнь. И последовавший 4-дневный траур. То было всенародное горе. Без всякого преувеличения. Народ рыдал по всем уголкам Советского Союза. Многие были даже готовы удавиться - не менее 1000 человек погибло в давках в Москве на похоронах Сталина. Но в Вырице, конечно, ничего подобного не было.
Может быть, этот день не так крепко врезался бы в мою память, если бы не следующий случай. В один из траурных дней я вышел прогуляться, и занесло меня к родной школе. В школу я заходить не предполагал, но пришлось. Возле школы кто-то из учителей подозвал меня и сообщил, что очень хорошо, что я здесь оказался - надо постоять возле бюста Сталина в траурном молчании. Такая, мол, траурная церемония. Но я-то вышел просто погулять, и одет был соответствующе. На мне были надеты старые штаны с двумя большими заплатами на заду. Гулять в них еще было можно, т.к. под пальто (тогда ведь курток не носили) заплаты были не видны. Но стоять в почетном карауле! У бюста Сталина!! Но отказаться я не мог. Это было бы понято вполне определенным образом. Я тогда был свежеиспеченным комсомольцем, и меня за такой демарш могли запросто выпереть из комсомола. Сталин умер, но зловещий дух его витал над страной. Так что пришлось мне, как миленькому, раздеться и, сверкая заплатами, занять указанное мне место. Где я и застыл в скорбном молчании. Не помню, сколько минут я отстоял, но все эти минуты я ни на секунду не забывал про свои заплатанные штаны.

     Справедливости ради следует сказать, что и я, как и весь (ну, почти весь) советский народ, воспринял смерть Сталина как катастрофу. Что же теперь с нами будет? Кто же сможет заменить великого Отца народов? Вот вопросы, которыми все были озабочены. Помню, что я почему-то возлагал большие надежды на Буденного с Ворошиловым - старая гвардия, все-таки... Какой же я был тогда наивный! Но если бы только я один!
     Да и сейчас еще не перевелись люди, безоговорочно верящие в непогрешимого и незаменимого царя-батюшку, изо всех сил пекущегося о благе народа, но (вот беда) окруженного недостойными людьми...

Часть 1   Часть 3